Не помню, как я очутилась у комнаты доктора и Вити, как стучала в их дверь, умоляя Владимира Васильевича встать и прийти взглянуть поскорее на маленького принца, как он, наскоро одевшись, прошел к нам и наклонился над моим ребенком… Ничего не помню, кроме того страшного,
жуткого слова, которое потрясло все мое существо, едва не лишив меня рассудка в первую минуту ужаса.
Неточные совпадения
Прощай же, старший товарищ, — здесь он закрепил истинное значение этого
слова жутким, как тиски, рукопожатием, — теперь я буду плавать отдельно, на собственном корабле».
Самгин, не вслушиваясь в ее
слова, смотрел на ее лицо, — оно не стало менее красивым, но явилось в нем нечто незнакомое и почти
жуткое: ослепительно сверкали глаза, дрожали губы, выбрасывая приглушенные
слова, и тряслись, побелев, кисти рук. Это продолжалось несколько секунд. Марина, разняв руки, уже улыбалась, хотя губы еще дрожали.
Когда она поднимала руки, широкие рукава взмахивались, точно крылья, и получалось странное,
жуткое противоречие между ее белой крылатой фигурой, наглой, вызывающей улыбкой прекрасного лица, мягким блеском ласковых глаз и бесстыдством
слов, которые наивно выговаривала она.
Эти молчаливые похороны без попов и щемящего душу пения, задумчивые лица, нахмуренные брови вызывали у матери
жуткое чувство, а мысль ее, медленно кружась, одевала впечатления в грустные
слова.
Это были такие же неведомые и
жуткие дебри, как те — за Зеленой Стеной, — и они так же были необычайными, непонятными, без
слов говорящими существами.
Он спал беспокойно, но крепко, и бредил, и
слова в его бреду все были о чем-то страшном и безобразном. На Варвару они наводили
жуткий страх.
Говоря о колдовстве, она понижала голос до
жуткого шёпота, её круглые розовые щёки и полная, налитая жиром шея бледнели, глаза почти закрывались, в
словах шелестело что-то безнадёжное и покорное. Она рассказывала, как ведуны вырезывают человечий след и наговорами на нём сушат кровь человека, как пускают по ветру килы [Кила — грыжа — Ред.] и лихорадки на людей, загоняют под копыта лошадей гвозди, сделанные из гробовой доски, а ночью в стойло приходит мертвец, хозяин гроба, и мучает лошадь, ломая ей ноги.
Простота его
слов возбуждала особенный интерес. Кожемякину захотелось ещё таких
слов, — в темноте ночной они приобретали значительность и сладость; хотелось раззадорить горбуна, заставить его разговориться о людях, о боге, обо всём, с
жутким чувством долго слушать его речь и забыть про себя.
И мы шли, обнявшись, среди этой улыбающейся живой легенды, без единого
слова, подавленные своим счастьем и
жутким безмолвием леса.
Речи старика кажутся тёмными, и хотя порой сверкают
жуткие искры в
словах его, но они только ослепляют меня, не освещая тьму души.
Аян молча стоял у койки; его озаренные изнутри глаза отражали общее сдержанное возбуждение, заражавшее желанием неожиданно возвысить голос и произнести неизвестное ему самому
слово, целую речь, после которой все стало бы ясно, как на ладони. Между тем, спроси его кто-нибудь в это мгновение: «Ай, кто достойнейший?» — он ответил бы обычной улыбкой,
жуткой в своей замкнутости. Наконец боцман сказал...
Жуткая тревога усиливалась, внимание к
словам друг друга росло. Собирались кучками и догадывались...
Наоборот, было
жуткое, томительное наслаждение — глядеть так долго, так бесстыдно и так близко, не отрываясь и не произнося ни
слова, в эти прекрасные, еще сияющие слезами, обессмысленные страстью глаза.
— Чуден! Намедни, ночью, обхожу я лес, а он — как памятник чугунный, стоит на лошади верхом середь поля и стоит. До-олго я глядел на него, потом окликнул. Оглянулся и поехал прочь, видимо, не признал, а ведь часто заезжает сюда, в краулку-то. На
словах будто и разумен, а вот глаза у него
жуткие — вроде как бы смертное из них глядит.
Токарев опустил голову.
Жуткое прошло у него по душе —
жуткое и от смысла ее
слов, и что она в этом признавалась. Он почувствовал, что дальше в их разговоре не будет лжи, что и он будет говорить всю правду, какова бы она ни была. Ветер бешеным порывом налетел из сада и зазвенел в стеклах окон.
Его физически резало
жуткое ощущение от ее голоса,
слов, лица.
Но самая на первых порах
жуткая операция была — обволакивание вас в постели ранним утром холодной простыней. Верзила-швейцарец входил к вам с
словами:"Доброе утро, хорошо ли вам спалось?" — и безжалостно начинал погружать вас в этот холодный и мокрый саван. Но через пять минут вы начинали чувствовать приятную теплоту, и когда вас спускали вниз, в отделение гидротерапии, на руках, вы бывали уж в транспирации и вас окачивали опять холодной водой.
И неизвестно откуда — с загадочных ли
слов старосты и его отказа принять покойника, или из другого неведомого источника — по селу быстро заползали и всюду зашипели взъерошенные,
жуткие слухи.
О. Василий молчал и внимательным, раздражающим взглядом изучал бледное и измученное лицо попадьи. И когда смолкали последние звуки ее бессвязной речи,
жуткая, ненарушимая тишина железными кольцами охватывала ее голову и грудь и словно выдавливала оттуда торопливые и неожиданные
слова...